Куда только не обращались родственники крымчанки Васильченко – паспорт ей не выдавали больше года. Раз не может прийти сама, то и паспорт выписать невозможно. Она, вроде бы, гражданка, а вроде, как уже и нет.
Идея с самого начала поражала кристально чистой, незамутненной глупостью. Только человеку, бесконечно далекому от России, могла прийти в голову мысль, что события начала 90-х имеют для нас хоть какой-то ностальгический смысл.
То, чего так боялись узкие националисты, уже произошло. Общность, которую, брызжа ядовитой слюной, нацики называют «расеянами», «многонационалами», объективно существует не только как большинство населения Российского государства, но и как российский народ.
Любое государство строится на объединяющем мифе, который задолго до изобретения газет стал не только коллективным пропагандистом и коллективным агитатором, но также и коллективным организатором. Но есть мифы объединяющие, и есть мифы разделяющие.
Есть теория, что количество интеллекта в обществе ограничено. И при повышении общего числа носителей интеллекта он просто размазывается по этому числу более тонким слоем. Не хотелось бы в это верить. Но симптомы неутешительные.
В те годы, когда Донецк обстреливали, в городе рос и поднимался до самого неба дух сопротивления, дух жертвенности – казалось, надо принести себя в жертву ради того, чтобы стать Россией и там по праву называть себя русскими.
Может ли мужчина быть полноценным родителем? Российское законодательство считает, что да. В статье 61 Семейного кодекса так и прописано – родители равны в своих правах и обязанностях. На деле же мужчины полностью дискриминированы по этой части.
Если сейчас чувашский губер слетит со своего места – это будет первый случай, когда гражданское, в полном смысле этого слова, общество сказало: «хватит».
Русская литература в своем нравственном горении, быть может, единственная христианская литература нового времени, кончается с Чеховым и декадентами, как интеллигенция кончается с Лениным.
Ну да, гадость какая-то, неприятно, но мы же должны быть за свободу, разве не так? Нет, конечно, не так. Здесь речь не о свободе. А о разрушении тех основ человеческого общежития, которые только и делают свободу возможной.